НЕБЕСНЫЕ ПОКРОВИТЕЛИ И ПОДВИЖНИКИ БЛАГОЧЕСТИЯ
Игумения Феофания (Готовцева)
Игумения Феофания (Готовцева)
Основательница и первая настоятельница Санкт-Петербургского Воскресенского Новодевичьего монастыря игумения Феофания (Готовцева), в миру Александра Сергеевна Щулепникова, родилась 15 февраля 1787 г. в сельце Трескове Солигаличского уезда Костромской губернии, в знатной и очень религиозной семье. Ее родители, Сергей Афанасьевич и Домника Ивановна, имели семерых сыновей и четырех дочерей.
Александра получила прекрасное образование – была личной пансионеркой государыни Марии Федоровны в Екатерининском училище. В 1809 г. Александра Сергеевна обвенчалась с генералом Семеном Степановичем Готовцевым, но брак продлился всего два месяца: генерал Готовцев был убит в сражении при Севаре. В ноябре 1809 г. молодая вдова родила дочь Анну, восприемнцией девочки стала императрица Мария Федоровна. Девочка прожила всего четыре года, в ноябре 1813 г. она заболела и скончалась. Безутешная мать дала обет посвятить себя Богу и принять монашеский постриг.
Семьдесят лет полнокровной духовной жизни обители (вплоть до 1920 года), отмеченные щедрой благотворительностью, содержанием богадельни, приюта, школы, были направлены и вдохновлены ее первой настоятельницей – игуменией Феофанией.
Александра получила прекрасное образование – была личной пансионеркой государыни Марии Федоровны в Екатерининском училище. В 1809 г. Александра Сергеевна обвенчалась с генералом Семеном Степановичем Готовцевым, но брак продлился всего два месяца: генерал Готовцев был убит в сражении при Севаре. В ноябре 1809 г. молодая вдова родила дочь Анну, восприемнцией девочки стала императрица Мария Федоровна. Девочка прожила всего четыре года, в ноябре 1813 г. она заболела и скончалась. Безутешная мать дала обет посвятить себя Богу и принять монашеский постриг.
Семьдесят лет полнокровной духовной жизни обители (вплоть до 1920 года), отмеченные щедрой благотворительностью, содержанием богадельни, приюта, школы, были направлены и вдохновлены ее первой настоятельницей – игуменией Феофанией.
Александра Сергеевна познакомилась с известным старцем, настоятелем Кирилло-Новоезерского монастыря архимандритом Феофаном (Соколовым), который стал ее духовным отцом. 16 сентрября 1818 г. архимандрит Феофан совершил постриг Александры в рясофорные послушницы Горицкого Воскресенского монастыря с именем Феофании. Вместе с нею в монастырь пришли ее крепостные, которым она дала вольную перед пострижением.
Уже через год после поступления в обитель послушница Феофания на собственные средства основала при монастыре мастерские художественных рукоделий. Она научилась сама и научила вольноотпущенных девушек писать иконы. Со временем Феофания вошла в число старших сестер и с 1832 г. исполняла должность ризничей. В 1837 г. пятидесятилетняя Феофания приняла монашеский постриг с оставлением имени Феофания.
Уже через год после поступления в обитель послушница Феофания на собственные средства основала при монастыре мастерские художественных рукоделий. Она научилась сама и научила вольноотпущенных девушек писать иконы. Со временем Феофания вошла в число старших сестер и с 1832 г. исполняла должность ризничей. В 1837 г. пятидесятилетняя Феофания приняла монашеский постриг с оставлением имени Феофания.
Архимандрит Феофан (Соколов)
1752-1832 гг.
В октябре 1845 г. монахиня Феофания была назначена настоятельницей возобновляемого в Санкт-Петербурге женского Воскресенского монастыря. Трудно перечислить все скорби и неприятности, которыми ознаменовалось первое время пребывания монахини Феофании и сестер, вызванных из Гориц в Петербург. При вселении в дом у Благовещенской церкви, где первоначально расположилась монахиня Феофания со своими сподвижницами, у них поначалу не было практически ничего. Даже мебель и постельные принадлежности были доставлены позднее.
На плечи игумении легли не только забота о строительстве монастырских зданий, но и организация духовной жизни обители. С благословения митрополита Антония игумения Феофания начала принимать желающих поступить в послушницы вновь устраиваемого монастыря. В самом начале настоятельницей было заведено каждое воскресенье собирать всех сестер в домовой церкви для чтения канона Святой Троице и акафиста Иисусу сладчайшему, после чего игумения обращалась к сестрам со словами назидания и ревности к исполнению иноческих обетов. Все поступившие послушницы вручались игуменией старицам, руководившим их духовной жизнью.
В поисках благотворителей игумения стала возобновлять прежние связи. Благородное происхождение позволяло ей бывать в знатных домах. Внутренний свет высокой духовной жизни привлекали к матушке самых разных людей. Игумении Феофании удалось заручиться личной поддержкой царской семьи, государь согласился присутствовать на закладке монастыря, которая состоялась 3 ноября 1849 г.
На плечи игумении легли не только забота о строительстве монастырских зданий, но и организация духовной жизни обители. С благословения митрополита Антония игумения Феофания начала принимать желающих поступить в послушницы вновь устраиваемого монастыря. В самом начале настоятельницей было заведено каждое воскресенье собирать всех сестер в домовой церкви для чтения канона Святой Троице и акафиста Иисусу сладчайшему, после чего игумения обращалась к сестрам со словами назидания и ревности к исполнению иноческих обетов. Все поступившие послушницы вручались игуменией старицам, руководившим их духовной жизнью.
В поисках благотворителей игумения стала возобновлять прежние связи. Благородное происхождение позволяло ей бывать в знатных домах. Внутренний свет высокой духовной жизни привлекали к матушке самых разных людей. Игумении Феофании удалось заручиться личной поддержкой царской семьи, государь согласился присутствовать на закладке монастыря, которая состоялась 3 ноября 1849 г.
Святитель Игнатий Брянчанинов
Матушка игумения была знакома со святителем Игнатием (Брянчаниновым). Знакомство Дмитрия Брянчанинова и монахини Горицкого монастыря Феофании произошло благодаря старцу Феофану (Соколову), у которого они окормлялись – будущий святитель провел 4 месяца в Кирилло-Новоезерском монастыре. Затем это знакомство, произошедшее на озере Новом, продолжилось уже в столице, куда государь император Николай I призвал матушку Феофанию для создания первой женской обители, а архимандрита Игнатия назначил настоятелем Троице-Сергиевой пустыни под Петербургом. Также исполняя обязанности благочинного всех монастырей Петербургской епархии, будущий святитель посещал и Новодевичий монастырь. Избранные письма свидетельствуют о том, что на протяжении всей жизни свт. Игнатий сохранил с матушкой Феофанией добрые отношения, долгие годы дружески поддерживая ее в крестоношении настоятельства.
Из письма свт. Игнатия к матушке Феофании: «На ближних сильнее действует молитва о них, нежели слово к ним… мы, настоятели — не более как орудия промысла Божия. Мы, сами по себе, ничего не значим и, без особенной помощи Божией, не можем окормлять не только ближних, но самих себя».
Из письма свт. Игнатия к матушке Феофании: «На ближних сильнее действует молитва о них, нежели слово к ним… мы, настоятели — не более как орудия промысла Божия. Мы, сами по себе, ничего не значим и, без особенной помощи Божией, не можем окормлять не только ближних, но самих себя».
"Имейте ко Господу любовь выше всякой другой; храните, как драгоценное сокровище, веру несомненную, что Господь печется о своем создании; прибегайте к нему с молитвой, исполняйте свой долг, полагаясь во всем на Его святую волю".
игумения Феофания (Готовцева).
игумения Феофания (Готовцева).
За двадцать лет игуменства матушки Феофании: суровой жизни в посте, слезах покаяния, молитве, благотворении – утвердился и благоустроился прославленный на всю Россию своим внутренним и наружным благолепием монастырь. Практически все, что сохранилось в обители, создано трудами ее первой настоятельницы. Император и Синод не раз удостаивали игуменью Феофанию церковных наград за ревностное служение. Но главной наградой для старицы была любовь сестер обители и жителей Петербурга за ту духовную помощь, которую матушка оказывала всем нуждающимся.
В начале 1866 г. игумения Феофания тяжело заболела. В Прощенное воскресенье матушка благословила всех сестер и вручила обитель Царице Небесной. 16 мая 1866 г., в Духов день, закончилась земная жизнь игумении Феофании.
Похоронена основательница святой обители за алтарем Воскресенского собора.
В начале 1866 г. игумения Феофания тяжело заболела. В Прощенное воскресенье матушка благословила всех сестер и вручила обитель Царице Небесной. 16 мая 1866 г., в Духов день, закончилась земная жизнь игумении Феофании.
Похоронена основательница святой обители за алтарем Воскресенского собора.
Священномученик архиепископ Иларион (Троицкий)
свщм. Иларион (Троицкий)
Выступление архимандрита Илариона на Поместном Соборе 1917-18 гг. сыграло значительную роль в принятии решения о восстановлении Патриаршества. В одной из своих лекции святитель пророчески представил совершенно новый образ русского Патриарха: «Теперь наступает такое время, — сказал он, — что венец патриарший будет венцом не "царским", а скорее, венцом мученика и исповедника, которому предстоит самоотверженно руководить кораблем Церкви в его плавании по бурным волнам моря житейского». Знаменательны были эти слова, пришедшиеся в точности на день большевистского переворота!
В эпоху попыток уничтожения Русской Церкви изнутри, предпринимаемыми деятелями обновленчества в союзе с революционными властями, он стал правой рукой патриарха Тихона, противодействовал реформам, направленным на разрушение церковного единства.
Активная деятельность владыки вызвала недовольство большевиков, осенью 1923 г. он был арестован, а в июне отправлен на Соловки. На берегу залива Белого моря он работал сетевязальщиком и рыбаком; был лесником. В лагере святителя не оставляли бодрость и духовная радость. Об окружающей его атмосфере святитель писал: «Надо побыть в этой обстановке хотя немного, а так не опишешь. Это, воочию, сам сатана». Именно то место, которое многим кажется богооставленным, архиепископ Иларион заполнил своей любовью и милосердным отношением не только к сокамерникам, но даже и к озверевшим охранникам. Он поражал всех окружающих своим нестяжательством – отдавал все, что бы у него не попросили; на оскорбления не обращал никакого внимания, как будто бы их и не было. Своей веселостью и духом радости он поражал тех, кто считал церковных людей мрачными и вечно скорбящими. Совершенно невольно святитель так поставил себя, что на Соловках стали создаваться о нем легенды. О них мы знаем благодаря очеркам Б. Ширяева, также бывшего соловецким узником. Очерки эти составили книгу «Неугасимая лампада», в которой святителю Илариону отведено немало страниц.
Осенью 1929 года срок заключения святителя Илариона заканчивался. Однако власти не собирались выпускать его на волю. В октябре священномученик был вновь осужден на три года, на этот раз на поселение в Среднюю Азию. Повезли его туда по этапу. В дороге святитель заразился сыпным тифом, вспыхнувшим среди заключенных. Без вещей (в пути его обокрали), в одном рубище, кишащем насекомыми, в горячке его привезли в Ленинград и поместили в тюрьму. Через день при температуре 41°, изнемогая, он пешком перебрался в больницу имени доктора Гааза. Помочь страдальцу было уже невозможно. В бреду священномученик говорил: «Вот теперь я совсем свободен!» Врач, присутствовавший при его кончине, был свидетелем того, как святой благодарил Бога, радуясь близкой встрече с Ним. Он отошел ко Христу со словами: «Как хорошо! Теперь мы далеки от...» Это произошло 15/28 декабря 1929 года. Славный жизненный путь священномученика был увенчал блаженной кончиной.
Ленинградский митрополит Серафим (Чичагов) добился у властей разрешения похоронить святителя в соответствии с его саном. Когда ближайшие родственники и друзья увидели его тело, то с трудом узнали: годы лагерей и тюрем превратили молодого, цветущего человека в седого старика. Похоронен священномученик был на кладбище Новодевичьего монастыря.
Архиепископ Иларион – один из немногих новомучеников, чье захоронение оставалось известным на протяжении советской эпохи, и к кому обращались за молитвами верующие.
24 июля 1998 года по благословению митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Владимира состоялось знаменательное событие – обретение мощей священномученика на Новодевичьем кладбище. В этот день мощи торжественным крестным ходом были перенесены в Казанский храм Воскресенского Новодевичьего монастыря, где и оставались до 9 мая 1999 года, когда были переданы Московскому Сретенскому мужскому монастырю, поскольку Владыка служил его настоятелем.
В Новодевичьем монастыре в прежней раке осталась часть мощей (десница), архиерейское облачение, крест и панагия священномученика Иллариона (причисленного 10 мая 1999 г. к лику святых и канонизированного Архиерейским Собором 13 — 16 августа 2000 г. ).
И сегодня все люди, которые прибегают к мощам — святым останкам, освященным Духом Святым через подвиг и мученическую, исповедническую кончину человека, прошедшего лагеря, ссылки, клевету, с особым чувством молятся у останков святителя Иллариона. Потому что это ныне бездыханное тело, ставшее сосудом Святого Духа, прежде, будучи вместилищем его прекрасной души, было соучастником удивительных христианских поступков и невыносимых по человеческим силам подвигов.
В эпоху попыток уничтожения Русской Церкви изнутри, предпринимаемыми деятелями обновленчества в союзе с революционными властями, он стал правой рукой патриарха Тихона, противодействовал реформам, направленным на разрушение церковного единства.
Активная деятельность владыки вызвала недовольство большевиков, осенью 1923 г. он был арестован, а в июне отправлен на Соловки. На берегу залива Белого моря он работал сетевязальщиком и рыбаком; был лесником. В лагере святителя не оставляли бодрость и духовная радость. Об окружающей его атмосфере святитель писал: «Надо побыть в этой обстановке хотя немного, а так не опишешь. Это, воочию, сам сатана». Именно то место, которое многим кажется богооставленным, архиепископ Иларион заполнил своей любовью и милосердным отношением не только к сокамерникам, но даже и к озверевшим охранникам. Он поражал всех окружающих своим нестяжательством – отдавал все, что бы у него не попросили; на оскорбления не обращал никакого внимания, как будто бы их и не было. Своей веселостью и духом радости он поражал тех, кто считал церковных людей мрачными и вечно скорбящими. Совершенно невольно святитель так поставил себя, что на Соловках стали создаваться о нем легенды. О них мы знаем благодаря очеркам Б. Ширяева, также бывшего соловецким узником. Очерки эти составили книгу «Неугасимая лампада», в которой святителю Илариону отведено немало страниц.
Осенью 1929 года срок заключения святителя Илариона заканчивался. Однако власти не собирались выпускать его на волю. В октябре священномученик был вновь осужден на три года, на этот раз на поселение в Среднюю Азию. Повезли его туда по этапу. В дороге святитель заразился сыпным тифом, вспыхнувшим среди заключенных. Без вещей (в пути его обокрали), в одном рубище, кишащем насекомыми, в горячке его привезли в Ленинград и поместили в тюрьму. Через день при температуре 41°, изнемогая, он пешком перебрался в больницу имени доктора Гааза. Помочь страдальцу было уже невозможно. В бреду священномученик говорил: «Вот теперь я совсем свободен!» Врач, присутствовавший при его кончине, был свидетелем того, как святой благодарил Бога, радуясь близкой встрече с Ним. Он отошел ко Христу со словами: «Как хорошо! Теперь мы далеки от...» Это произошло 15/28 декабря 1929 года. Славный жизненный путь священномученика был увенчал блаженной кончиной.
Ленинградский митрополит Серафим (Чичагов) добился у властей разрешения похоронить святителя в соответствии с его саном. Когда ближайшие родственники и друзья увидели его тело, то с трудом узнали: годы лагерей и тюрем превратили молодого, цветущего человека в седого старика. Похоронен священномученик был на кладбище Новодевичьего монастыря.
Архиепископ Иларион – один из немногих новомучеников, чье захоронение оставалось известным на протяжении советской эпохи, и к кому обращались за молитвами верующие.
24 июля 1998 года по благословению митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Владимира состоялось знаменательное событие – обретение мощей священномученика на Новодевичьем кладбище. В этот день мощи торжественным крестным ходом были перенесены в Казанский храм Воскресенского Новодевичьего монастыря, где и оставались до 9 мая 1999 года, когда были переданы Московскому Сретенскому мужскому монастырю, поскольку Владыка служил его настоятелем.
В Новодевичьем монастыре в прежней раке осталась часть мощей (десница), архиерейское облачение, крест и панагия священномученика Иллариона (причисленного 10 мая 1999 г. к лику святых и канонизированного Архиерейским Собором 13 — 16 августа 2000 г. ).
И сегодня все люди, которые прибегают к мощам — святым останкам, освященным Духом Святым через подвиг и мученическую, исповедническую кончину человека, прошедшего лагеря, ссылки, клевету, с особым чувством молятся у останков святителя Иллариона. Потому что это ныне бездыханное тело, ставшее сосудом Святого Духа, прежде, будучи вместилищем его прекрасной души, было соучастником удивительных христианских поступков и невыносимых по человеческим силам подвигов.
Священномученик митрополит Серафим (Чичагов)
сщмч. Серафим (Чичагов)
Священномученик Серафим (Чичагов), митрополит Ленинградский и Гдовский, в миру Чичагов Леонид Михайлович, родился 9 января 1856 года в Санкт-Петербурге, в семье генерал-майора Михаила Никифоровича Чичагова. В 1870 году поступил в Пажеский Императорский корпус с зачислением в пажи к Высочайшему двору. Годы пребывания в Пажеском корпусе позволили не только получить фундаментальное военное и общее образование, но и узнать придворный высший свет со всеми его нередко призрачными добродетелями и часто прикрытыми светским блеском пороками.
По прошествии многих лет святитель Серафим говорил: «Пажеский корпус обязан своим наставникам его традициями, утвердившимися в нем. Мы были воспитаны в вере и Православии, но если выходили из корпуса недостаточно проникнутыми церковностью, однако хорошо понимали, что Православие есть сила, крепость и драгоценность нашей возлюбленной родины».
4 августа 1875 года Леонид Чичагов был произведен в подпоручики и направлен для прохождения службы в Первую Его Величества батарею Гвардейской Конно-Артиллерийской бригады Преображенского полка. Начавшаяся в 1876 г. русско-турецкая война стала серьезным жизненным испытанием для будущего святителя. Оказавшись участником почти всех основных событий этой кровопролитной войны, произведенный на поле брани в гвардии поручики и отмеченный несколькими боевыми наградами Л. М. Чичагов неоднократно проявлял высокий личный героизм. Однако не героика войны стала главной темой размышлений молодого офицера в этот период. Тема духовного смысла жизни и смерти, тема нравственного смысла страданий и самоотвержения, раскрывшаяся перед ним в подвигах русских воинов, наконец, тема деятельной любви к своим братьям во Христе, которых он научил различать и под офицерскими мундирами и под солдатскими шинелями, стали важнейшими побудительными началами для глубоких религиозных размышлений будущего святителя.
В 1878 г. Леонид Чичагов встречается со св. праведным Иоанном Кронштадтским, ставшим на все последующие годы непререкаемым духовным авторитетом для будущего святителя.
8 апреля 1879 г. Л. М. Чичагов заключает брак с дочерью камергера Императорского Наталией Николаевной Дохтуровой. С самого начала этот блестящий брак, породнивший представителей двух известных аристократических фамилий, оказался весьма отличавшимся от многих великосветских браков. Л. М. Чичагов сумел привнести в уклад своей молодой семьи начала традиционного православного благочестия. Именно эти начала и были положены в основу воспитания четырех дочерей. Военная карьера Л. М. Чичагова продолжала складываться успешно и в мирное время. В апреле 1881 г. он был произведен в чин штабс-капитана. За период службы был удостоен более 15 орденов.
Научившись еще на войне глубоко сопереживать физическим страданиям раненых, Л. М. Чичагов поставил перед собой задачу овладеть медицинскими знаниями для оказания помощи своим ближним. Значительным итогом многолетних медицинских опытов стала разработанная им система лечения лекарствами растительного происхождения, изложенная в двух томах фундаментального труда «Медицинские беседы».
В это же время в его жизнь вошли и систематические богословские занятия, в результате которых не получивший даже семинарского образования офицер превратится в энциклопедически образованного богослова, авторитет которого со временем будет признан всей Русской Православной Церковью.
Ради служения Господу и по совету св. Иоанна Кронштадтского Леонид Чичагов бросил блестящую военную карьеру и в 1890 году в чине полковника вышел в отставку и переехал в Москву.
26 февраля 1893 года в Московском Синодальном храме Двунадесяти апостолов Л. М. Чичагов был рукоположен в сан диакона. Пресвитерская хиротония последовала через 2 дня в той же церкви. Испытания первого года священнического служения отца Леонида оказались усугубленными неожиданной тяжелой болезнью супруги, матушки Натальи, которая привела ее в 1895 г. к безвременной кончине. Весна 1898 г. стала временем принятия отцом Леонидом окончательного решения о своей будущей судьбе. Оставив своих уже несколько повзрослевших после кончины матери 4 дочерей на попечение доверенных лиц, отец Леонид поступил в число братии Троице-Сергиевой Лавры. При пострижении в мантию был наречен именем Серафим.
14 августа 1899 г. он был назначен настоятелем Суздальского Спасо-Евфимиева монастыря с последующим возведением в сан архимандрита. За 5 лет своего игументства архимандрит Серафим сумел преобразить как хозяйственную, так и духовную жизнь некогда величественного, но ко времени назначения отца Серафима пришедшего в глубокий упадок монастыря.
28 апреля 1905 года архимандрид был хиротонисан во епископа Сухумского. С 6 февраля 1906 года — епископ Орловский и Севский. Именно на Орловской кафедре святитель Серафим пришел к ставшему определяющим всю его дальнейшую архипастырскую деятельность убеждению, что полнокровное развитие епархиальной жизни возможно лишь на основе активно действующих приходских общин.
Свидетельством все возраставшего авторитета владыки Серафима, как епархиального архиерея, явилось назначение его в 1907 году присутствующим членом Святейшего Синода. Вскоре владыке Серафиму была поручена Кишиневская епархия. Трехлетняя созидательная деятельность святителя Серафима на Кишиневской кафедре не только привела к подлинному преображению епархии, но и получила самую высокую оценку как в Святейшем Синоде, так и у Государя.
В 1914 году владыка Серафим был направлен на архипастырское служение в Тверскую епархию. Определением Святейшего Синода он был назначен архиепископом Тверским и Кашинским.
28 декабря 1917 г. Вероисповедный отдел Тверского губисполкома Совета рабочих, крестьянских и солдатских депутатов выдал предписание о высылке архиепископа Серафима из Тверской губернии.
В 1918 году он был возведен в сан митрополита, назначен на Варшавскую и Привисленскую кафедру, но из-за сложившейся политической обстановки не смог отправиться к месту назначения. Владыка поселился в Черниговском скиту около Троице-Сергиевой Лавры, где прожил, почти не выезжая, до конца 1920 года.
12 сентября 1921 г. митрополита арестовали и поместили в Таганскую тюрьму. Однако 14 января 1922 года президиум ВЧК постановил освободить митрополита из-под стражи. Но уже 25 апреля судебная коллегия ГПУ под председательством Уншлихта приговорила митрополита Серафима к ссылке в Архангельскую область. Проведя около года в архангельской ссылке, митрополит Серафим вернулся в Москву. В связи с пребыванием Святейшего Патриарха Тихона под арестом и временным захватом обновленцами высшего церковного управления Москва переживала период внутрицерковной смуты. Владыка Серафим временно отошел от активной церковной деятельности, поддерживая молитвенно-евхаристическое общение с духовенством и братией Свято-Данилова монастыря.
В апреле 1924 года он вновь был арестован по указанию ГПУ, вменявшего ему в вину организацию прославления преподобного Серафима Саровского в 1903 году.
Летом 1924 года по ходатайству Патриарха Тихона престарелый и больной митрополит Серафим был освобожден. Митрополита Серафима приняла игумения Арсения (Добронравова) в Воскресенский-Феодоровский женский монастырь. В монастыре митрополит часто служил, одновременно это были годы глубоких раздумий святителя Серафима о судьбах Церкви в России и о путях его собственного служения Церкви в эпоху безвременья.
В конце 1927 года, трогательно простившись с сестрами Воскресенского Феодоровского монастыря, владыка Серафим навсегда покинул обитель, с тем, чтобы принять участие в деятельности Временного Патриаршего Священного Синода. Поддержка столь авторитетного, известного своей твердостью и бескомпромиссностью иерарха, каким являлся святитель Серафим, была чрезвычайно важна для митрополита Сергия, которого в то время его противники из числа православных архиереев все чаще упрекали за недопустимые, с их точки зрения, уступки государственной власти. И весьма показательно, что владыка Серафим был назначен в Ленинградскую епархию, которая представляла собой одну из самых исполненных внутрицерковных противоречий епархий Русской Православной Церкви. Оказавшись колыбелью богоборческого большевистского режима, который именно в Петроградской епархии собрал свою первую кровавую жатву среди православного духовенства, «город на Неве», благодаря проискам государственных властей и немощам некоторой части епархиального клира, превратился в цитадель обновленчества.
После прибытия в епархию митрополит Серафим разместился в бывших игуменских покоях Воскресенского Новодевичьего монастыря. Митрополит Серафим решительно старался навести порядок в епархии. В первую же неделю правления он собрал в Новодевичьем монастыре около ста священников и указал, что «не их дело церковная политика и не им осуждать архиереев», и что за нарушение церковного устава и небрежности в служении будет нещадно карать. Митрополит зорко следил за духовной жизнью Новодевичьей обители, при нем Новодевичий монастырь оставался примером истинной, живой и горячей веры.
Митрополиту Серафиму удалось добиться у властей разрешения на погребение на Новодевичьем кладбище тела священномученика Иллариона соответственно его сану. Владыка Серафим облачил тело священномученика в собственные белые архиерейские ризы и возложил на его главу свою митру.
В 1933 г., отдав все силы Ленинградской епархии, святитель Серафим подошел к концу своего архипастырского служения в качестве правящео архиерея. Телесные немощи Владыки и все возраставшая ненависть к нему советских властей, делавшая вероятным его скорый арест, побудили митрополита Сергия и Временный Патриарший Священный Синод принять 14 октября 1933 г. указ об увольнении митрополита Серафима на покой.
После возвращения в Москву и кратковременного проживания в резиденции митрополита Сергия в Бауманском переулке в 1934 году владыка Серафим нашел свое последнее пристанище в двух комнатах загородной дачи, находившейся близ станции Удельная. Спокойными и безмятежными были последние месяцы жизни митрополита в Удельной. Самое скорбное это были старость и связанные с нею болезни. Он сильно страдал от гипертонии, одышки, последнее время от водянки, так что передвигался с трудом и из дома почти не выходил. Днем к нему приходили духовные дети, иные приезжали из Петербурга.
Арестованный сотрудниками НКВД в ноябре 1937 года, прикованный к постели 82-летний святитель был вынесен из дома на носилках и доставлен в Таганскую тюрьму в машине «скорой помощи» из-за невозможности перевезти его в арестантской машине. Несколько недель физически беспомощный, умирающий старец с величием христианского первомученика противостоял новым гонителям Церкви, но не признал ни одного из предъявленных ему обвинений.
7 декабря 1937 года «тройка» НКВД по Московской области приняла решение о расстреле митрополита Серафима. 11 декабря 1937 года священномученик митрополит Серафим был расстрелян.
Многим русским православным христианам суждено было пройти вместе со священномучеником Серафимом по голгофскому пути христианского мученичества, на котором издревле стоит и до века будет стоять Православная Церковь в мире дольнем, имея отныне в мире горнем в сонме своих святых заступников и ходатаев перед Престолом Всевышнего и святого священномученика митрополита Серафима.
Память свщмч. Серафима совершается 28 ноября (11 декабря).
По прошествии многих лет святитель Серафим говорил: «Пажеский корпус обязан своим наставникам его традициями, утвердившимися в нем. Мы были воспитаны в вере и Православии, но если выходили из корпуса недостаточно проникнутыми церковностью, однако хорошо понимали, что Православие есть сила, крепость и драгоценность нашей возлюбленной родины».
4 августа 1875 года Леонид Чичагов был произведен в подпоручики и направлен для прохождения службы в Первую Его Величества батарею Гвардейской Конно-Артиллерийской бригады Преображенского полка. Начавшаяся в 1876 г. русско-турецкая война стала серьезным жизненным испытанием для будущего святителя. Оказавшись участником почти всех основных событий этой кровопролитной войны, произведенный на поле брани в гвардии поручики и отмеченный несколькими боевыми наградами Л. М. Чичагов неоднократно проявлял высокий личный героизм. Однако не героика войны стала главной темой размышлений молодого офицера в этот период. Тема духовного смысла жизни и смерти, тема нравственного смысла страданий и самоотвержения, раскрывшаяся перед ним в подвигах русских воинов, наконец, тема деятельной любви к своим братьям во Христе, которых он научил различать и под офицерскими мундирами и под солдатскими шинелями, стали важнейшими побудительными началами для глубоких религиозных размышлений будущего святителя.
В 1878 г. Леонид Чичагов встречается со св. праведным Иоанном Кронштадтским, ставшим на все последующие годы непререкаемым духовным авторитетом для будущего святителя.
8 апреля 1879 г. Л. М. Чичагов заключает брак с дочерью камергера Императорского Наталией Николаевной Дохтуровой. С самого начала этот блестящий брак, породнивший представителей двух известных аристократических фамилий, оказался весьма отличавшимся от многих великосветских браков. Л. М. Чичагов сумел привнести в уклад своей молодой семьи начала традиционного православного благочестия. Именно эти начала и были положены в основу воспитания четырех дочерей. Военная карьера Л. М. Чичагова продолжала складываться успешно и в мирное время. В апреле 1881 г. он был произведен в чин штабс-капитана. За период службы был удостоен более 15 орденов.
Научившись еще на войне глубоко сопереживать физическим страданиям раненых, Л. М. Чичагов поставил перед собой задачу овладеть медицинскими знаниями для оказания помощи своим ближним. Значительным итогом многолетних медицинских опытов стала разработанная им система лечения лекарствами растительного происхождения, изложенная в двух томах фундаментального труда «Медицинские беседы».
В это же время в его жизнь вошли и систематические богословские занятия, в результате которых не получивший даже семинарского образования офицер превратится в энциклопедически образованного богослова, авторитет которого со временем будет признан всей Русской Православной Церковью.
Ради служения Господу и по совету св. Иоанна Кронштадтского Леонид Чичагов бросил блестящую военную карьеру и в 1890 году в чине полковника вышел в отставку и переехал в Москву.
26 февраля 1893 года в Московском Синодальном храме Двунадесяти апостолов Л. М. Чичагов был рукоположен в сан диакона. Пресвитерская хиротония последовала через 2 дня в той же церкви. Испытания первого года священнического служения отца Леонида оказались усугубленными неожиданной тяжелой болезнью супруги, матушки Натальи, которая привела ее в 1895 г. к безвременной кончине. Весна 1898 г. стала временем принятия отцом Леонидом окончательного решения о своей будущей судьбе. Оставив своих уже несколько повзрослевших после кончины матери 4 дочерей на попечение доверенных лиц, отец Леонид поступил в число братии Троице-Сергиевой Лавры. При пострижении в мантию был наречен именем Серафим.
14 августа 1899 г. он был назначен настоятелем Суздальского Спасо-Евфимиева монастыря с последующим возведением в сан архимандрита. За 5 лет своего игументства архимандрит Серафим сумел преобразить как хозяйственную, так и духовную жизнь некогда величественного, но ко времени назначения отца Серафима пришедшего в глубокий упадок монастыря.
28 апреля 1905 года архимандрид был хиротонисан во епископа Сухумского. С 6 февраля 1906 года — епископ Орловский и Севский. Именно на Орловской кафедре святитель Серафим пришел к ставшему определяющим всю его дальнейшую архипастырскую деятельность убеждению, что полнокровное развитие епархиальной жизни возможно лишь на основе активно действующих приходских общин.
Свидетельством все возраставшего авторитета владыки Серафима, как епархиального архиерея, явилось назначение его в 1907 году присутствующим членом Святейшего Синода. Вскоре владыке Серафиму была поручена Кишиневская епархия. Трехлетняя созидательная деятельность святителя Серафима на Кишиневской кафедре не только привела к подлинному преображению епархии, но и получила самую высокую оценку как в Святейшем Синоде, так и у Государя.
В 1914 году владыка Серафим был направлен на архипастырское служение в Тверскую епархию. Определением Святейшего Синода он был назначен архиепископом Тверским и Кашинским.
28 декабря 1917 г. Вероисповедный отдел Тверского губисполкома Совета рабочих, крестьянских и солдатских депутатов выдал предписание о высылке архиепископа Серафима из Тверской губернии.
В 1918 году он был возведен в сан митрополита, назначен на Варшавскую и Привисленскую кафедру, но из-за сложившейся политической обстановки не смог отправиться к месту назначения. Владыка поселился в Черниговском скиту около Троице-Сергиевой Лавры, где прожил, почти не выезжая, до конца 1920 года.
12 сентября 1921 г. митрополита арестовали и поместили в Таганскую тюрьму. Однако 14 января 1922 года президиум ВЧК постановил освободить митрополита из-под стражи. Но уже 25 апреля судебная коллегия ГПУ под председательством Уншлихта приговорила митрополита Серафима к ссылке в Архангельскую область. Проведя около года в архангельской ссылке, митрополит Серафим вернулся в Москву. В связи с пребыванием Святейшего Патриарха Тихона под арестом и временным захватом обновленцами высшего церковного управления Москва переживала период внутрицерковной смуты. Владыка Серафим временно отошел от активной церковной деятельности, поддерживая молитвенно-евхаристическое общение с духовенством и братией Свято-Данилова монастыря.
В апреле 1924 года он вновь был арестован по указанию ГПУ, вменявшего ему в вину организацию прославления преподобного Серафима Саровского в 1903 году.
Летом 1924 года по ходатайству Патриарха Тихона престарелый и больной митрополит Серафим был освобожден. Митрополита Серафима приняла игумения Арсения (Добронравова) в Воскресенский-Феодоровский женский монастырь. В монастыре митрополит часто служил, одновременно это были годы глубоких раздумий святителя Серафима о судьбах Церкви в России и о путях его собственного служения Церкви в эпоху безвременья.
В конце 1927 года, трогательно простившись с сестрами Воскресенского Феодоровского монастыря, владыка Серафим навсегда покинул обитель, с тем, чтобы принять участие в деятельности Временного Патриаршего Священного Синода. Поддержка столь авторитетного, известного своей твердостью и бескомпромиссностью иерарха, каким являлся святитель Серафим, была чрезвычайно важна для митрополита Сергия, которого в то время его противники из числа православных архиереев все чаще упрекали за недопустимые, с их точки зрения, уступки государственной власти. И весьма показательно, что владыка Серафим был назначен в Ленинградскую епархию, которая представляла собой одну из самых исполненных внутрицерковных противоречий епархий Русской Православной Церкви. Оказавшись колыбелью богоборческого большевистского режима, который именно в Петроградской епархии собрал свою первую кровавую жатву среди православного духовенства, «город на Неве», благодаря проискам государственных властей и немощам некоторой части епархиального клира, превратился в цитадель обновленчества.
После прибытия в епархию митрополит Серафим разместился в бывших игуменских покоях Воскресенского Новодевичьего монастыря. Митрополит Серафим решительно старался навести порядок в епархии. В первую же неделю правления он собрал в Новодевичьем монастыре около ста священников и указал, что «не их дело церковная политика и не им осуждать архиереев», и что за нарушение церковного устава и небрежности в служении будет нещадно карать. Митрополит зорко следил за духовной жизнью Новодевичьей обители, при нем Новодевичий монастырь оставался примером истинной, живой и горячей веры.
Митрополиту Серафиму удалось добиться у властей разрешения на погребение на Новодевичьем кладбище тела священномученика Иллариона соответственно его сану. Владыка Серафим облачил тело священномученика в собственные белые архиерейские ризы и возложил на его главу свою митру.
В 1933 г., отдав все силы Ленинградской епархии, святитель Серафим подошел к концу своего архипастырского служения в качестве правящео архиерея. Телесные немощи Владыки и все возраставшая ненависть к нему советских властей, делавшая вероятным его скорый арест, побудили митрополита Сергия и Временный Патриарший Священный Синод принять 14 октября 1933 г. указ об увольнении митрополита Серафима на покой.
После возвращения в Москву и кратковременного проживания в резиденции митрополита Сергия в Бауманском переулке в 1934 году владыка Серафим нашел свое последнее пристанище в двух комнатах загородной дачи, находившейся близ станции Удельная. Спокойными и безмятежными были последние месяцы жизни митрополита в Удельной. Самое скорбное это были старость и связанные с нею болезни. Он сильно страдал от гипертонии, одышки, последнее время от водянки, так что передвигался с трудом и из дома почти не выходил. Днем к нему приходили духовные дети, иные приезжали из Петербурга.
Арестованный сотрудниками НКВД в ноябре 1937 года, прикованный к постели 82-летний святитель был вынесен из дома на носилках и доставлен в Таганскую тюрьму в машине «скорой помощи» из-за невозможности перевезти его в арестантской машине. Несколько недель физически беспомощный, умирающий старец с величием христианского первомученика противостоял новым гонителям Церкви, но не признал ни одного из предъявленных ему обвинений.
7 декабря 1937 года «тройка» НКВД по Московской области приняла решение о расстреле митрополита Серафима. 11 декабря 1937 года священномученик митрополит Серафим был расстрелян.
Многим русским православным христианам суждено было пройти вместе со священномучеником Серафимом по голгофскому пути христианского мученичества, на котором издревле стоит и до века будет стоять Православная Церковь в мире дольнем, имея отныне в мире горнем в сонме своих святых заступников и ходатаев перед Престолом Всевышнего и святого священномученика митрополита Серафима.
Память свщмч. Серафима совершается 28 ноября (11 декабря).
Священномученик Василий (Сокольский)
Священномученик Василий Петрович Сокольский родился в семье священника 30 января 1878 года в селе Белое Озеро Симбирской губернии. В 1902 году, окончив Казанскую духовную академию со степенью кандидата богословия, Василий женился и был рукоположен во иерея. В 1905 году получил степень магистра богословия за сочинение «Евангельский идеал христианского пастыря». Иерей Василий преподавал Священное Писание в Астраханской и Черниговской духовных семинариях. Затем служил в храме Благовещения на Васильевском острове в Петрограде, приход которого в период захвата епархиального управления обновленцами сохранял верность канонической Церкви.
В 1923 году священномученик был арестован и сослан на три года в город Березов Тобольского округа. После ссылки отец Василий служил в Ленинграде, получил сан протоиерея. В 1929 году отца Василия вновь лишили свободы «за борьбу с обновленцами», отправив в ссылку на трехлетний срок в Северный край в деревню Чекуево, где он почти потерял зрение. Освободившись, батюшка с семьей опять вернулся в Ленинград и сначала был приписан к церкви апостола и евангелиста Матфея, а затем – к храму Афонской (Ватопедской) иконы Божией Матери бывшего Новодевичьего монастыря.
Следующий арест последовал 7 марта 1935 года. Виновным в предъявленных обвинениях священник себя не признал. На суде он сказал безбожникам: «Я беспартийный и в политические дела по своему убеждению не могу вмешиваться; единственное, с чем я не согласен, – это с отрицанием коммунистами бытия Бога, бессмертия души и нравственной ответственности за гробом, чего я, как и прочие священники, не скрываю от лиц, обращающихся ко мне за разрешением этих вопросов». В тот же день сотрудник НКВД написал заключение, согласно которому отец Василий как «сторонник тихоновщины» «являлся социально опасным элементом и вел антисоветскую агитацию». По постановлению особого совещания при УНКВД от 9 марта 1935 года священномученик со всей семьей был сослан на пять лет в Северный Казахстан, в город Атбасар (ныне Акмолинская область).
Но и в очередной ссылке, претерпевая неизбежные для гонимых Христа ради скорби, клевету и поношения, добрый пастырь не оставил своего священного служения и продолжал окормлять и наставлять верных. 8 июля 1937 года Атбасарское районное отделение НКВД предъявило Василию Сокольскому обвинение «в проведении среди населения контрреволюционной агитации пораженческо-клеветнического характера и в непрекращении выполнения религиозных обрядов», заключив арестанта в местную тюрьму. Постановлением тройки УНКВД по Северо-Казахстанской области священномученик Василий Сокольский был расстрелян 10 сентября того же года. Прославление его в сонме новомучеников и исповедников Церкви Русской состоялось в 2000 году на юбилейном Архиерейском Соборе.
В 1923 году священномученик был арестован и сослан на три года в город Березов Тобольского округа. После ссылки отец Василий служил в Ленинграде, получил сан протоиерея. В 1929 году отца Василия вновь лишили свободы «за борьбу с обновленцами», отправив в ссылку на трехлетний срок в Северный край в деревню Чекуево, где он почти потерял зрение. Освободившись, батюшка с семьей опять вернулся в Ленинград и сначала был приписан к церкви апостола и евангелиста Матфея, а затем – к храму Афонской (Ватопедской) иконы Божией Матери бывшего Новодевичьего монастыря.
Следующий арест последовал 7 марта 1935 года. Виновным в предъявленных обвинениях священник себя не признал. На суде он сказал безбожникам: «Я беспартийный и в политические дела по своему убеждению не могу вмешиваться; единственное, с чем я не согласен, – это с отрицанием коммунистами бытия Бога, бессмертия души и нравственной ответственности за гробом, чего я, как и прочие священники, не скрываю от лиц, обращающихся ко мне за разрешением этих вопросов». В тот же день сотрудник НКВД написал заключение, согласно которому отец Василий как «сторонник тихоновщины» «являлся социально опасным элементом и вел антисоветскую агитацию». По постановлению особого совещания при УНКВД от 9 марта 1935 года священномученик со всей семьей был сослан на пять лет в Северный Казахстан, в город Атбасар (ныне Акмолинская область).
Но и в очередной ссылке, претерпевая неизбежные для гонимых Христа ради скорби, клевету и поношения, добрый пастырь не оставил своего священного служения и продолжал окормлять и наставлять верных. 8 июля 1937 года Атбасарское районное отделение НКВД предъявило Василию Сокольскому обвинение «в проведении среди населения контрреволюционной агитации пораженческо-клеветнического характера и в непрекращении выполнения религиозных обрядов», заключив арестанта в местную тюрьму. Постановлением тройки УНКВД по Северо-Казахстанской области священномученик Василий Сокольский был расстрелян 10 сентября того же года. Прославление его в сонме новомучеников и исповедников Церкви Русской состоялось в 2000 году на юбилейном Архиерейском Соборе.
Преподобномученица Серафима (Горшкова)
Преподобномученица Серафима (в миру Анна Алексеевна Горшкова) родилась 2 февраля 1893 года в деревне Хмельники Ярославской губернии. Рано почувствовав тягу к созерцательной монашеской жизни, Анна приняла монашеский постриг с именем Серафима и начала подвизаться в монастыре, но после революции 1917 года и разорения обители, была вынуждена вести скитальческую жизнь. В 1921 году преподобномученица Серафима в Петрограде стала насельницей официально упраздненного к тому времени Воскресенского Новодевичьего монастыря, где она подвизалась стекольщицей.
Пребывание будущей мученицы в обители в такое непростое для верующих людей время показало, как для ее чистой души, уготованной в жертву Богу, важна была жизнь со Христом. Ни юные года, ни жизненные трудности не могли заставить монахиню Серафиму отказаться от раз и навсегда принятого решения идти путем несения благого ига Христова.
Преподобномученницу Серафиму арестовали 17 февраля 1932 года, а 22 марта 1932 года приговорили к трем годам ссылки в Казахстан по статье 58–10 за контрреволюционную деятельность в виде религиозной агитации. Так святая мученица самой своей жизнью исполнила обетование Христа: «Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить за Меня» (Мф. 5:11).
Неправедное гонение и клевета только укрепляли душу невесты Христовой, приготавливая ее сердце к еще большему подвигу. Святая мученица не покинула город Чимкент и по окончании срока ссылки, решив до конца испить чашу страданий за Христа. Такое решение показало, что ее святая душа уже приняла волю Божию, уготовившую ей мученический венец. Она осталась в Казахстане, чтобы быть рядом со своими духовными наставниками, самоотверженно посвятив себя служению сосланным в те места священнослужителям.
10 сентября 1937 года монахиню Серафиму снова арестовали вместе с группой священнослужителей по следственному делу иеромонаха Гавриила (Владимирова) - протоколы следствия у всех членов группы совпадают слово в слово. На вопрос следователя о контрреволюционной деятельности подследственные отвечали: «Контрреволюционной деятельностью я не занимаюсь, и показать по этому вопросу ничего не могу». В обвинительном заключении говорилось: «Проведенным расследованием установлено, что вышеперечисленные лица состояли в контрреволюционной организации церковников, руководимой контрреволюционным центром в лице бывших митрополитов Смирнова К., Петровых И., и епископа Кобранова Е., отбывавших административную ссылку и проживавших до их ареста на территории Южно-Казахстанской области. Для достижения успехов в борьбе с советской властью и объединения всех сил духовенства на этой платформе, была прекращена вражда между собой на почве их различной принадлежности к церковным течениям [по этому делу проходили и были осуждены священники, принадлежавшие к обновленческой ориентации] и развернута активная контрреволюционная деятельность по подготовке вооруженного восстания, свержения советской власти и установления монархического строя».
По результатам следствия все члены «группы» были приговорены к расстрелу. Приговор был приведен в исполнение в полночь 19 ноября 1937 года в местечке Лисья Балка в черте города Чимкента. Место погребения останков неизвестно. Так закончился земной путь насельницы Новодевичьего монастыря преподобномученицы Серафимы (Горшковой), пославленной на Архиерейском Соборе в сонме новомучеников и исповедников Российских за верность Церкви и Господу Иисусу Христу, растворяющему чашу скорбей утешением о прощении грехов и теплом благодати, радостью веры и обетованием вечных благ.
Пребывание будущей мученицы в обители в такое непростое для верующих людей время показало, как для ее чистой души, уготованной в жертву Богу, важна была жизнь со Христом. Ни юные года, ни жизненные трудности не могли заставить монахиню Серафиму отказаться от раз и навсегда принятого решения идти путем несения благого ига Христова.
Преподобномученницу Серафиму арестовали 17 февраля 1932 года, а 22 марта 1932 года приговорили к трем годам ссылки в Казахстан по статье 58–10 за контрреволюционную деятельность в виде религиозной агитации. Так святая мученица самой своей жизнью исполнила обетование Христа: «Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить за Меня» (Мф. 5:11).
Неправедное гонение и клевета только укрепляли душу невесты Христовой, приготавливая ее сердце к еще большему подвигу. Святая мученица не покинула город Чимкент и по окончании срока ссылки, решив до конца испить чашу страданий за Христа. Такое решение показало, что ее святая душа уже приняла волю Божию, уготовившую ей мученический венец. Она осталась в Казахстане, чтобы быть рядом со своими духовными наставниками, самоотверженно посвятив себя служению сосланным в те места священнослужителям.
10 сентября 1937 года монахиню Серафиму снова арестовали вместе с группой священнослужителей по следственному делу иеромонаха Гавриила (Владимирова) - протоколы следствия у всех членов группы совпадают слово в слово. На вопрос следователя о контрреволюционной деятельности подследственные отвечали: «Контрреволюционной деятельностью я не занимаюсь, и показать по этому вопросу ничего не могу». В обвинительном заключении говорилось: «Проведенным расследованием установлено, что вышеперечисленные лица состояли в контрреволюционной организации церковников, руководимой контрреволюционным центром в лице бывших митрополитов Смирнова К., Петровых И., и епископа Кобранова Е., отбывавших административную ссылку и проживавших до их ареста на территории Южно-Казахстанской области. Для достижения успехов в борьбе с советской властью и объединения всех сил духовенства на этой платформе, была прекращена вражда между собой на почве их различной принадлежности к церковным течениям [по этому делу проходили и были осуждены священники, принадлежавшие к обновленческой ориентации] и развернута активная контрреволюционная деятельность по подготовке вооруженного восстания, свержения советской власти и установления монархического строя».
По результатам следствия все члены «группы» были приговорены к расстрелу. Приговор был приведен в исполнение в полночь 19 ноября 1937 года в местечке Лисья Балка в черте города Чимкента. Место погребения останков неизвестно. Так закончился земной путь насельницы Новодевичьего монастыря преподобномученицы Серафимы (Горшковой), пославленной на Архиерейском Соборе в сонме новомучеников и исповедников Российских за верность Церкви и Господу Иисусу Христу, растворяющему чашу скорбей утешением о прощении грехов и теплом благодати, радостью веры и обетованием вечных благ.
Архимандрит Кирилл (Начис)
архимандрит Кирилл и игумения София
Архимандрит Кирилл, в миру Леонид Владимирович Начис, родился 9 января 1920 г. в городе Грива (ныне Латвия). В семье Начисов было четверо сыновей – Александр, Петр, Иаков и самый младший Леонид.
Отец, Леонид Владимирович Начис, был членом церковного совета Гривской церкви. Под воздействием церковного уклада жизни в семье и под влиянием пастырей, служивших в Двинских храмах происходило воцерковление Леонида.
В 1938 г. Леонид поступил в Латвийский университет на православное отделение Богословского факультета. В 1940 г., в связи с установлением в Латвии Советской власти, факультет был закрыт. В 1941 г. старший брат Леонида, протоиерей Иаков Начис, отправился из Латвии миссионером в Псковскую Православную Миссию, Леонид поехал вместе с братом. Из воспоминаний архимандрита Кирилла: «В Выборе началось наше священническое служение. Церковь там сохранилась, приход был старым, крепким. Настоятельствовал там о. Роман Берзиньш, из Риги. Община была активная… В церковном плане как все было? Народ жаждал молиться, жаждал покаяния. И стали молиться... И храмы были переполнены народом: слезы, молитвы, плач. Так проходили службы. За богослужениями в храме молились истово…»
В 1943 г. протоирей Иаков был назначен настоятелем храма св. Ольги в Луге, Леонид поехал вместе с ним. Вот, что вспоминал архимандрит Кирилл об этом времени: «На службы в Ольгинскую церковь приходило много людей. В городе была особенная атмосфера, отличавшаяся от сельской Псковщины. В Луге оставалось немало людей, связанных с Петербургом, те, кто, очевидно, каждое лето приезжал сюда на дачу. Выехав в 1941 г. сюда на отдых, многие так и остались здесь на все годы блокады. Публика здесь была не простая. Многие из горожан, видимо, принадлежали к дореволюционному петербургскому обществу. В разговоре они могли перейти с русского языка на немецкий или французский, хорошо ими владели и свободно на этих языках изъяснялись. Беженцев в городе почти не было, большинство составляли те, кто проживал здесь и до войны …
… В то время я слышал в канцелярии Миссии также о живших в годы войны неподалеку от нас двух замечательных пастырях: иеросхимонахе о. Серафиме Вырицком и о. Алексии Кибардине, который после войны служил в Вырице. Тогда, в годы войны он служил на приходе Козья Гора. Встречаться с ними мне не приходилось».
В феврале 1944 г. вместе с братом и другими латвийскими миссионерами Леонид Начис был эвакуирован в Ригу. В декабре 1944 г. Леонид Начис в числе многих жителей Латвии был вывезен из Курляндии в Германию, где был помещен в лагерь в Кенигсберге. После взятия города в апреле 1945 г. Красной армией, для него и других
жителей Прибалтики и России, находившихся в Кенигсберге, заключение в немецком лагере сменилось лагерем советским. Освобождение произошло в апреле 1946 г., но в Латвию удалось вернуться только в феврале 1947 г. Здесь Леонид работал в Даугавпилсе на предприятии «Хлебострой», затем на судостроительной верфи в Риге.
10 октября 1950 г. в Риге последовал новый арест. Леонид Начис находился в заключении с 1951 по 1955 годы. После освобождения Леонид приехал к брату прот. Иакову, который священствовал в единственной действовавшей на территории Коми церкви в селе Кочпон, в окрестностях Сыктывкара. Пожив здесь и побывав на родине в Латвии, Леонид решил избрать путь священства. В 1956 г. он поступил в Санкт-Петербургскую духовную семинарию, после реабилитации в 1957 г. продолжил обучение в Духовных школах.
В 1963 г. закончил Духовную Академию со степенью кандидата богословия. В 1958 г. Леонид Начис был посвящен в диаконы, в 1959 г. рукоположен во священника, в 1960 г. пострижен в рясофор в Виленском Свято-Духовом монастыре.
В 1965 г. был пострижен в мантию с именем Кирилл в честь свт. Кирилла Александрийского.
С 1965 по 1968 гг. служил настоятелем храма Воскресения Христова в с. Петрова Горка Лужского района, где, несмотря на сопротивление властей, возрождал активную приходскую жизнь, отреставрировал обветшавший храм. В последующие годы служил в ряде приходов Санкт-Петербургской епархии: в церкви прав. Иова Многострадального на Волковом кладбище (Санкт-Петербург), в Казанской церкви пос. Сусанино, в Гатчинском Павловском соборе, в Спасо-Преображенском соборе Выборга.
С 1972 г. — архимандрит. Служение в 1960-1970-х гг. было особенно сложным в связи с тем, что власти не раз чинили пастырю препятствия с пропиской. Кроме того, в эти годы по местам служения о. Кириллу пришлось путешествовать со своей матерью, Надеждой Даниловной, к этому времени совершенно потерявшей зрение.
В 1988 г. «опальному» пастырю, в биографии которого было служение в Псковской миссии в годы войны, вновь было разрешено служить в Петербурге. По благословению митрополита Алексия он был назначен духовником епархии, служил в храме св. ап. Иоанна Богослова Санкт-Петербургских духовных школ. Он принимал исповеди ставленников, являясь духовником многих и многих пастырей и монашествующих Санкт-Петербургской епархии.
В 1994 г. митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Иоанн назначил архимандрита Кирилла наместником Свято-Троицкой Александро-Невской лавры, первым после закрытия лавры в 1930-х гг.
В 1994 — 1996 гг. он занимался возобновлением духовной и богослужебной жизни лавры. При духовном окормлении архимандрита Кирилла в 1990-х годах и на рубеже тысячелетий происходило восстановление монашеской жизни во многих обителях Петербурга и области.
Со времени возрождения Воскресенского Новодевичьего монастыря старец Архимандрит Кирилл стал духовником обители, впоследствии он поселился в монастыре.
Скончался 10 марта 2008 года. Похоронен у западной стены Казанского храма Новодевичьего Воскресенского монастыря.
Отец, Леонид Владимирович Начис, был членом церковного совета Гривской церкви. Под воздействием церковного уклада жизни в семье и под влиянием пастырей, служивших в Двинских храмах происходило воцерковление Леонида.
В 1938 г. Леонид поступил в Латвийский университет на православное отделение Богословского факультета. В 1940 г., в связи с установлением в Латвии Советской власти, факультет был закрыт. В 1941 г. старший брат Леонида, протоиерей Иаков Начис, отправился из Латвии миссионером в Псковскую Православную Миссию, Леонид поехал вместе с братом. Из воспоминаний архимандрита Кирилла: «В Выборе началось наше священническое служение. Церковь там сохранилась, приход был старым, крепким. Настоятельствовал там о. Роман Берзиньш, из Риги. Община была активная… В церковном плане как все было? Народ жаждал молиться, жаждал покаяния. И стали молиться... И храмы были переполнены народом: слезы, молитвы, плач. Так проходили службы. За богослужениями в храме молились истово…»
В 1943 г. протоирей Иаков был назначен настоятелем храма св. Ольги в Луге, Леонид поехал вместе с ним. Вот, что вспоминал архимандрит Кирилл об этом времени: «На службы в Ольгинскую церковь приходило много людей. В городе была особенная атмосфера, отличавшаяся от сельской Псковщины. В Луге оставалось немало людей, связанных с Петербургом, те, кто, очевидно, каждое лето приезжал сюда на дачу. Выехав в 1941 г. сюда на отдых, многие так и остались здесь на все годы блокады. Публика здесь была не простая. Многие из горожан, видимо, принадлежали к дореволюционному петербургскому обществу. В разговоре они могли перейти с русского языка на немецкий или французский, хорошо ими владели и свободно на этих языках изъяснялись. Беженцев в городе почти не было, большинство составляли те, кто проживал здесь и до войны …
… В то время я слышал в канцелярии Миссии также о живших в годы войны неподалеку от нас двух замечательных пастырях: иеросхимонахе о. Серафиме Вырицком и о. Алексии Кибардине, который после войны служил в Вырице. Тогда, в годы войны он служил на приходе Козья Гора. Встречаться с ними мне не приходилось».
В феврале 1944 г. вместе с братом и другими латвийскими миссионерами Леонид Начис был эвакуирован в Ригу. В декабре 1944 г. Леонид Начис в числе многих жителей Латвии был вывезен из Курляндии в Германию, где был помещен в лагерь в Кенигсберге. После взятия города в апреле 1945 г. Красной армией, для него и других
жителей Прибалтики и России, находившихся в Кенигсберге, заключение в немецком лагере сменилось лагерем советским. Освобождение произошло в апреле 1946 г., но в Латвию удалось вернуться только в феврале 1947 г. Здесь Леонид работал в Даугавпилсе на предприятии «Хлебострой», затем на судостроительной верфи в Риге.
10 октября 1950 г. в Риге последовал новый арест. Леонид Начис находился в заключении с 1951 по 1955 годы. После освобождения Леонид приехал к брату прот. Иакову, который священствовал в единственной действовавшей на территории Коми церкви в селе Кочпон, в окрестностях Сыктывкара. Пожив здесь и побывав на родине в Латвии, Леонид решил избрать путь священства. В 1956 г. он поступил в Санкт-Петербургскую духовную семинарию, после реабилитации в 1957 г. продолжил обучение в Духовных школах.
В 1963 г. закончил Духовную Академию со степенью кандидата богословия. В 1958 г. Леонид Начис был посвящен в диаконы, в 1959 г. рукоположен во священника, в 1960 г. пострижен в рясофор в Виленском Свято-Духовом монастыре.
В 1965 г. был пострижен в мантию с именем Кирилл в честь свт. Кирилла Александрийского.
С 1965 по 1968 гг. служил настоятелем храма Воскресения Христова в с. Петрова Горка Лужского района, где, несмотря на сопротивление властей, возрождал активную приходскую жизнь, отреставрировал обветшавший храм. В последующие годы служил в ряде приходов Санкт-Петербургской епархии: в церкви прав. Иова Многострадального на Волковом кладбище (Санкт-Петербург), в Казанской церкви пос. Сусанино, в Гатчинском Павловском соборе, в Спасо-Преображенском соборе Выборга.
С 1972 г. — архимандрит. Служение в 1960-1970-х гг. было особенно сложным в связи с тем, что власти не раз чинили пастырю препятствия с пропиской. Кроме того, в эти годы по местам служения о. Кириллу пришлось путешествовать со своей матерью, Надеждой Даниловной, к этому времени совершенно потерявшей зрение.
В 1988 г. «опальному» пастырю, в биографии которого было служение в Псковской миссии в годы войны, вновь было разрешено служить в Петербурге. По благословению митрополита Алексия он был назначен духовником епархии, служил в храме св. ап. Иоанна Богослова Санкт-Петербургских духовных школ. Он принимал исповеди ставленников, являясь духовником многих и многих пастырей и монашествующих Санкт-Петербургской епархии.
В 1994 г. митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Иоанн назначил архимандрита Кирилла наместником Свято-Троицкой Александро-Невской лавры, первым после закрытия лавры в 1930-х гг.
В 1994 — 1996 гг. он занимался возобновлением духовной и богослужебной жизни лавры. При духовном окормлении архимандрита Кирилла в 1990-х годах и на рубеже тысячелетий происходило восстановление монашеской жизни во многих обителях Петербурга и области.
Со времени возрождения Воскресенского Новодевичьего монастыря старец Архимандрит Кирилл стал духовником обители, впоследствии он поселился в монастыре.
Скончался 10 марта 2008 года. Похоронен у западной стены Казанского храма Новодевичьего Воскресенского монастыря.
Странница Дарьюшка
странница Дарьюшка
Дария Александровна Шурыгина родилась в конце XVIII века в Новгородской губернии, в глубоко религиозной крестьянской среде, где с детства приобщают Богоугодной жизни. Рано оставшись сиротой, она безропотно взяла на свое попечение малолетних брата и сестру, с ангельским терпением неся тяготы нелегкого крестьянского быта. С юных лет она полюбила ходить на Богомолье в Горицкий монастырь, где всегда находила помощь и утешение. Особенное расположение к ней питали сестры Феофания и Варсонофия, благотворно влияя на развитие ее души. Вырастив сестру и брата, определив их судьбу, Дарьюшка осталась совершенно одна. Спокойствие духа обрела она в странничестве. Сердце горело желанием посетить святые места православной Руси – источники великой благодатной силы.
Когда же в 1845 году ее возлюбленные матушки Феофания и Варсонофия были отозваны в Петербург по желанию Государя Императора Николая Павловича для устройства Воскресенского Новодевичьего монастыря, она, движимая горячей любовью, не раздумывая, в свои 70 лет устремилась за ними. Обо всем этом повествует сама Дарьюшка. Благодаря ее неповторимому «родниковому» языку постепенно открывается внимательному и бережному читателю «потаенный сердца человек» с его истинным Богообщением, своеобразным «внутренним деланием». Это Богообщение наполняет ее трепетным удивлением пред беспредельностью Божественной любви и совершенной красотой Божественного мира. Непрестанною молитвой звучит ее всегдашнее благодарение «Нет Тебя, Господи, краше, нет Тебя, Господи, добряе!» Она называет себя «худым человеком», «дураком», «сумасшедшим», и в этом кротком смирении проглядывает юродство, в уничижении которого – самая глубокая печать русской святости. Ее всепрощающая милующая душа изнывала и болела от безмерной жалости ко всякой твари. «Господи, вразуми Ты жалостных разбойников!», «Родимые, не режьте,…, не губите своих душенек!» - часто слезно молилась она, сама дрожа от страха в своей башенке, куда ее определили собирать пожертвования на святую обитель. «Наше дело молиться и трудиться, а там Господь все устроит», - с верой наставляла возлюбленная матушка преданную сподвижницу. Эта маленькая бодрая старушка всюду приносила радость и утешение. Ее задушевные рассказы, отмеченные «нездешней» мудростью, «струятся», как живой родник. Суровый подвиг странничества во славу Божию, благоухание добрых дел, смиренное на Бога упование, неоскудевающая милостыня, самоотверженная любовь говорят о высокой мере русской святости, прикровенно и сейчас присутствующей в мире.
Когда же в 1845 году ее возлюбленные матушки Феофания и Варсонофия были отозваны в Петербург по желанию Государя Императора Николая Павловича для устройства Воскресенского Новодевичьего монастыря, она, движимая горячей любовью, не раздумывая, в свои 70 лет устремилась за ними. Обо всем этом повествует сама Дарьюшка. Благодаря ее неповторимому «родниковому» языку постепенно открывается внимательному и бережному читателю «потаенный сердца человек» с его истинным Богообщением, своеобразным «внутренним деланием». Это Богообщение наполняет ее трепетным удивлением пред беспредельностью Божественной любви и совершенной красотой Божественного мира. Непрестанною молитвой звучит ее всегдашнее благодарение «Нет Тебя, Господи, краше, нет Тебя, Господи, добряе!» Она называет себя «худым человеком», «дураком», «сумасшедшим», и в этом кротком смирении проглядывает юродство, в уничижении которого – самая глубокая печать русской святости. Ее всепрощающая милующая душа изнывала и болела от безмерной жалости ко всякой твари. «Господи, вразуми Ты жалостных разбойников!», «Родимые, не режьте,…, не губите своих душенек!» - часто слезно молилась она, сама дрожа от страха в своей башенке, куда ее определили собирать пожертвования на святую обитель. «Наше дело молиться и трудиться, а там Господь все устроит», - с верой наставляла возлюбленная матушка преданную сподвижницу. Эта маленькая бодрая старушка всюду приносила радость и утешение. Ее задушевные рассказы, отмеченные «нездешней» мудростью, «струятся», как живой родник. Суровый подвиг странничества во славу Божию, благоухание добрых дел, смиренное на Бога упование, неоскудевающая милостыня, самоотверженная любовь говорят о высокой мере русской святости, прикровенно и сейчас присутствующей в мире.
Незадолго до кончины Дарьюшка приняла постриг с именем юродивой IV века Исидоры (память 10/23 мая). Ей было около 80 лет. Скитальческая жизнь ее закончилась. Вскоре инокиня Исидора захворала и по принятии Святых Христовых Тайн отошла ко Господу (1/14 июля 1856 г.). Возлюбленная матушка Феофания со слезами благословила свою неутомимую помощницу. Весь монастырь провожал ее в последний путь с великими почестями. В память о новопреставленной старице Исидоре устроили поминальную трапезу, за которой кормили и одаривали деньгами множество нищих и убогих, столь близких любвеобильному сердцу почившей. Могилка ее совсем неподалеку от входа на кладбище, рядом с другими монахинями. Не дивно ли – сохранилось нетронутым ее последнее пристанище, место вечного упокоения.
Живет чуткая память негасимой любви в молитвенных поминовениях. В задумчивой тишине кладбища раздаются песнопения, - то служат панихиды; или звучит: «Христос Воскресе!», - то спешат поделиться пасхальной радостью с любимой Дарьюшкой нынешние насельницы Воскресенского Новодевичьего монастыря. Придите и вы, на святые могилки, ощутить легкокрылую нечаянную радость касания «вечной жизни».
Живет чуткая память негасимой любви в молитвенных поминовениях. В задумчивой тишине кладбища раздаются песнопения, - то служат панихиды; или звучит: «Христос Воскресе!», - то спешат поделиться пасхальной радостью с любимой Дарьюшкой нынешние насельницы Воскресенского Новодевичьего монастыря. Придите и вы, на святые могилки, ощутить легкокрылую нечаянную радость касания «вечной жизни».
Игумения Евстолия (Ерофеева)
Игумения Евстолия
После смерти в 1866 г. первой игумении Новодевичьего монастыря Феофании, сестры обители выбрали настоятельницею монахиню Евстолию.
Во всех сферах монастырской жизни игумения Евстолия старалась поддерживать традиции, начало которым было положено игуменией Феофанией. Будучи недостаточно образованной, игумения мудро поручала руководство мастерскими и важными делами тем, кто в этом хорошо разбирался.
В 1870-е гг., во время Русско-Турецкой войны (1877-78 гг.), Россию захватила волна патриотизма. Игумения Евстолия с сестрами приняли активное участие в деятельности Общества Красного Креста: занимались шитьем одежды для раненых и больных воинов. За усердные труды игумения с сестрами неоднократно удостаивались благодарности от Красного Креста и его покровительницы Марии Александровны. Как прежде игумения Феофания, игумения Евстолия поддерживала тёплые отношения с царской семьёй.
Успешно продолжая труды по благоустройству монастыря, игумения Евстолия позолотила купола Воскресенского собора, привела в порядок Новодевичье кладбище, организовала приют для девочек-сирот с 8-классным училищем, который просуществовал до революции. Был построен дом причта и новый корпус для монахинь, увеличена монастырская больница и богадельня. Успешно существовала и развивалась золотошвейная мастерская, ризничная, башмачная мастерская, существовали ферма, сады и огороды.
Монашеская жизнь при Евстолии проходила без существенных нововведений и потрясений. В 1886 г. игумения Евстолия почила о Господе и была похоронена рядом с игуменией Феофанией.
Во всех сферах монастырской жизни игумения Евстолия старалась поддерживать традиции, начало которым было положено игуменией Феофанией. Будучи недостаточно образованной, игумения мудро поручала руководство мастерскими и важными делами тем, кто в этом хорошо разбирался.
В 1870-е гг., во время Русско-Турецкой войны (1877-78 гг.), Россию захватила волна патриотизма. Игумения Евстолия с сестрами приняли активное участие в деятельности Общества Красного Креста: занимались шитьем одежды для раненых и больных воинов. За усердные труды игумения с сестрами неоднократно удостаивались благодарности от Красного Креста и его покровительницы Марии Александровны. Как прежде игумения Феофания, игумения Евстолия поддерживала тёплые отношения с царской семьёй.
Успешно продолжая труды по благоустройству монастыря, игумения Евстолия позолотила купола Воскресенского собора, привела в порядок Новодевичье кладбище, организовала приют для девочек-сирот с 8-классным училищем, который просуществовал до революции. Был построен дом причта и новый корпус для монахинь, увеличена монастырская больница и богадельня. Успешно существовала и развивалась золотошвейная мастерская, ризничная, башмачная мастерская, существовали ферма, сады и огороды.
Монашеская жизнь при Евстолии проходила без существенных нововведений и потрясений. В 1886 г. игумения Евстолия почила о Господе и была похоронена рядом с игуменией Феофанией.
Игумения Валентина (Ивановская)
Игумения Валентина
После смерти игумении Евстолии в 1866 г. указом Святейшего Синода от 13 января 1888 г. настоятельницей Новодевичьего монастыря была назначена настоятельница Новгородского Деревяницкого монастыря игумения Валентина.
Уже через два месяца после прибытия в Воскресенский монастырь игумения Валентина получила благословение Святейшего Синода с грамотой «за отличную и плодотворную деятельность по благоустройству монастыря». В канун Рождества Христова, 23 декабря, она получила разрешение принять в дар и носить наперсный крест, «подносимый почитателями в знак особого уважения и признательности за бдительный надзор и разумное руководство вверенным монастырем». За время управления обителью игумения дважды награждалась наперсными крестами.
Матушка Валентина была известна своей благотворительной деятельностью, и сам Иоанн Кронштадтский, который часто бывал в обители, называл её «наша кормилица». Она уделяла значительное внимание учрежденной при Воскресенском монастыре женской церковно-учительской школе, жертвовала средства на Исидоровское епархиальное женское училище.
27 июля 1904 г. Иоанн Кронштадтский последний раз исповедовал и причастил игумению Святых Таинств. Рассказывают, что в день смерти 29 июля настоятельница продолжала работать, подписывала документы, приняла с докладом казначею, а вечером легла в постель и со словами «простите, помолитесь» скончалась.
Уже через два месяца после прибытия в Воскресенский монастырь игумения Валентина получила благословение Святейшего Синода с грамотой «за отличную и плодотворную деятельность по благоустройству монастыря». В канун Рождества Христова, 23 декабря, она получила разрешение принять в дар и носить наперсный крест, «подносимый почитателями в знак особого уважения и признательности за бдительный надзор и разумное руководство вверенным монастырем». За время управления обителью игумения дважды награждалась наперсными крестами.
Матушка Валентина была известна своей благотворительной деятельностью, и сам Иоанн Кронштадтский, который часто бывал в обители, называл её «наша кормилица». Она уделяла значительное внимание учрежденной при Воскресенском монастыре женской церковно-учительской школе, жертвовала средства на Исидоровское епархиальное женское училище.
27 июля 1904 г. Иоанн Кронштадтский последний раз исповедовал и причастил игумению Святых Таинств. Рассказывают, что в день смерти 29 июля настоятельница продолжала работать, подписывала документы, приняла с докладом казначею, а вечером легла в постель и со словами «простите, помолитесь» скончалась.
Игумения Антония (Рейнбот)
Игумения Антония, в миру Зинаида Антоновна Рейнбот, происходила из семьи надворного советника, получила хорошее образование: обучалась в Смольном институте, закончила педагогические курсы. В монастырь поступила в 28 лет, в 1883 году. При игумении Евстолии она исполняла обязанности письмоводительницы, работала в канцелярии монастыря и была хорошо знакома с монастырским делопроизводством. Одновременно она несла послушание учительницы в детском приюте при монастыре. Как только ей исполнилось сорок лет, в 1895 году, Зинаида Рейнбот приняла монашеский постриг с именем Антонии. Пользуясь большим уважением в обители, вскоре Антония обратила на себя внимание епархиального начальства и 6 мая 1901 года была удостоена благословения Святейшего Синода с грамотой "во внимание благочестной иноческой жизни".
Когда в 1903 году освободилась вакансия настоятельницы в Староладожском Успенском монастыре, выбор пал на монахиню Антонию, и указом от 20 мая она была назначена на новую должность. Через месяц, 22 июня, "за долговременную примерно-усердную и полезную службу" она была награждена наперстным крестом Святейшего Синода и возведена в сан игумении. Сестры Воскресенского монастыря хоть и радовались успехам Антонии, но в то же время сожалели о том, что лишились столь уважаемой и опытной монахини. Поэтому, когда после смерти игумении Валентины возник вопрос, кого избрать настоятельницей, было названо имя игумении Антонии. Она была избранна большинством голосов.
Избрание было утверждено, и указом от 4 августа 1904 года игумения Антония была назначена настоятельницей Воскресенского Новодевичьего монастыря. Вернувшись в родную обитель в роли ее настоятельницы, игумения Антония не стала нарушать установленного прежде порядка и послушания старших сестер оставила неизменными.
Игумения Антония скончалась 27 октября 1916 года, накануне грозных потрясений.
Когда в 1903 году освободилась вакансия настоятельницы в Староладожском Успенском монастыре, выбор пал на монахиню Антонию, и указом от 20 мая она была назначена на новую должность. Через месяц, 22 июня, "за долговременную примерно-усердную и полезную службу" она была награждена наперстным крестом Святейшего Синода и возведена в сан игумении. Сестры Воскресенского монастыря хоть и радовались успехам Антонии, но в то же время сожалели о том, что лишились столь уважаемой и опытной монахини. Поэтому, когда после смерти игумении Валентины возник вопрос, кого избрать настоятельницей, было названо имя игумении Антонии. Она была избранна большинством голосов.
Избрание было утверждено, и указом от 4 августа 1904 года игумения Антония была назначена настоятельницей Воскресенского Новодевичьего монастыря. Вернувшись в родную обитель в роли ее настоятельницы, игумения Антония не стала нарушать установленного прежде порядка и послушания старших сестер оставила неизменными.
Игумения Антония скончалась 27 октября 1916 года, накануне грозных потрясений.
Игумения Феофания (Рентель)
Игумения Феофания (Рентель)
Родилась будущая игумения Феофания, в миру Ольга Николаевна Рентель, 18 марта 1873 года в Петербурге в семье потомственного дворянина, капитана второго ранга. Когда девочке было 9 лет скончалась ее мама, а через год - отец. По настоянию тети Ольга поступила в Александровский женский институт, который окончила в 1892 году. В дальнейшем Ольга работала гувернанткой, считчицей в Александровском театре, а в 1903 году поступила в новодевичий монастырь. После нескольких лет послушания она приняла постриг в рясофор, а 3 ноября 1916 года - в мантию с именем Феофания. В 1912 году инокиня была назначена казначеей обители, а за три месяца до начала Февральской революции, в ноябре 1916 года возведена в сан игумении и назначена настоятельницей Воскресенского Новодевичьего монастыря. В декабре 1916 года игумения Феофания была награждена золотым наперсным крестом.
С первых дней Октябрьской революции стал разгораться трагический конфликт Церкви с новой властью. Всю тяжесть обрушившихся гонений понесла игумения Феофания, которая стала не только заботливой матерью для сестёр, но и твёрдым защитником обители.
Весь период до закрытия монастыря был полон поношений и издевательств. Постепенно отбирались храмы, в келиях поселялись светские люди и размещались учреждения. Отобрав у монастыря почти все имущество и деньги, власти, казалось, обрекли живущих в нём на голодную смерть, но почти никто из монахинь этих трудностей не испугался и обитель не покинул. Сестры Новодевичьего монастыря внешне изменили свою жизнь, насколько этого требовало время, но их внутренняя жизнь оставалась неизменной.
После революции обитель фактически существовала ещё 15 лет под разными названиями: артель «Воскресенское трудовое братство», колхоз «Труд» и т. п. Для проведения любого собрания, крестного хода необходимо было получать разрешение. Игумения Феофания исполняла все предписания точно и безукоризненно, и при всех обстоятельствах считала себя игуменией.
В 1925 г. Новодевичий монастырь официально перестал существовать, однако по прежнему очень много народа собиралось в обители в церковные праздники. В этот период Новодевичий монастырь на некоторое время превратился в центр церковной жизни города.
В 1927 г. первый раз была арестована игумения Феофания, но после двухмесячного заключения её освободили.
В ночь с 17 на 18 апреля 1932 г. было арестовано 126 сестёр монастыря. Монахини и в тюрьме хранили преданность своему монастырскому образу жизни, на допросах заявляли о своих обетах перед Богом, проявляли твёрдость и преданность вере и Русской Православной Церкви. В результате репрессий монастырь опустел. Лишь в нескольких кельях осталось около сорока больных и престарелых монахинь. Игумения Феофания старалась поддерживать огонёк веры и молитвы, но работать уже не могла, так как здоровье её резко ухудшилось. До весны 1935 г. она проживала в обители «как частное лицо». 14 марта игумения Феофания была арестована по обвинению в антисоветской агитации, после короткого следствия игумения была приговорена к пяти годам ссылки в Башкирию. 18 апреля её вместе с келейницей монахиней Сергией выслали в Уфу. Монахини прожили весь срок ссылки в Уфе и были освобождены 26 марта 1940 г. Их дальнейшая судьба практически неизвестна.
С первых дней Октябрьской революции стал разгораться трагический конфликт Церкви с новой властью. Всю тяжесть обрушившихся гонений понесла игумения Феофания, которая стала не только заботливой матерью для сестёр, но и твёрдым защитником обители.
Весь период до закрытия монастыря был полон поношений и издевательств. Постепенно отбирались храмы, в келиях поселялись светские люди и размещались учреждения. Отобрав у монастыря почти все имущество и деньги, власти, казалось, обрекли живущих в нём на голодную смерть, но почти никто из монахинь этих трудностей не испугался и обитель не покинул. Сестры Новодевичьего монастыря внешне изменили свою жизнь, насколько этого требовало время, но их внутренняя жизнь оставалась неизменной.
После революции обитель фактически существовала ещё 15 лет под разными названиями: артель «Воскресенское трудовое братство», колхоз «Труд» и т. п. Для проведения любого собрания, крестного хода необходимо было получать разрешение. Игумения Феофания исполняла все предписания точно и безукоризненно, и при всех обстоятельствах считала себя игуменией.
В 1925 г. Новодевичий монастырь официально перестал существовать, однако по прежнему очень много народа собиралось в обители в церковные праздники. В этот период Новодевичий монастырь на некоторое время превратился в центр церковной жизни города.
В 1927 г. первый раз была арестована игумения Феофания, но после двухмесячного заключения её освободили.
В ночь с 17 на 18 апреля 1932 г. было арестовано 126 сестёр монастыря. Монахини и в тюрьме хранили преданность своему монастырскому образу жизни, на допросах заявляли о своих обетах перед Богом, проявляли твёрдость и преданность вере и Русской Православной Церкви. В результате репрессий монастырь опустел. Лишь в нескольких кельях осталось около сорока больных и престарелых монахинь. Игумения Феофания старалась поддерживать огонёк веры и молитвы, но работать уже не могла, так как здоровье её резко ухудшилось. До весны 1935 г. она проживала в обители «как частное лицо». 14 марта игумения Феофания была арестована по обвинению в антисоветской агитации, после короткого следствия игумения была приговорена к пяти годам ссылки в Башкирию. 18 апреля её вместе с келейницей монахиней Сергией выслали в Уфу. Монахини прожили весь срок ссылки в Уфе и были освобождены 26 марта 1940 г. Их дальнейшая судьба практически неизвестна.
Мироносицкий Порфирий Петрович
Могила Мироносицкого Порфирия Петровича на Новодевичьем кладбище
Порфирий Петрович Мироносицкий (1867 - 1932), магистр богословия, преподаватель, церковный композитор, литургист
Родился 10 января 1867 года в селе Мордовском Качиме Городищенского уезда Пензенской губернии (ныне Сосновоборский район Пензенской области) в семье священника.
В 1881 году окончил Пензенское духовное училище первым учеником, 1887 году - Пензенскую духовную семинарию, в 1891 году - Казанскую духовную академию со степенью кандидата богословия.
С 1891 года работал учителем в начальной школе села Русского Качима, при содействии отца и младшего брата построил на кладбище новую школу, в которой использовал усовершенствованную методику преподавания и воспитания.
29 мая 1894 года защитил ученую степень магистра богословия по теме диссертации: "Афинагор - христианский апологет II века".
С 27 декабря того же года причислен сверхштатным сотрудником к канцелярии обер-прокурора Святейшего Синода.
С 1 января 1896 года - помощник редактора журнала "Народное образование".
Работал в Комиссии по исправлению богослужебных переводов при Синоде, под началом архиепископа Сергия (Страгородского).
С 25 марта 1897 года - сверхштатный сотрудник, а с 14 января 1913 года - постоянный член Училищного Совета при Святейшем Синоде. Являлся преподавателем Свято-Владимирской церковно-учительской женской школы.
В 1914-1915 годах был редактором газеты "Приходской листок" (вместе с М.А Остроумовым).
С 14 мая 1918 по ноябрь 1919 года работал в Театральном отделе Наркомпроса.
2 января 1920 года утверждён преподавателем церковного пения, с 27 июля того же года - профессор гимнологии и церковно-славянского языка в Петроградском Богословском институте. Преподавал церковное пение и церковнославянский язык на богословских курсах второго благочиннического округа.
С 22 апреля 1922 года - преподаватель в классах пения на богословских курсах для взрослых при церкви св. Андрея, архиеп. Критского бывшей экспедиции заготовления государственных бумаг. Участник Александро-Невского братства.
С 1925 года - преподаватель греческого и церковно-славянского языков и церковного пения на Высших Богословских курсах.
С начала 1930-х годов - преподаватель русского языка Ленинградского политехникума путей сообщения.
Арестован 17 февраля 1932 года. Содержался в следственном изоляторе одной из тюрем Ленинграда.
Скончался 1 марта 1932 года от сердечной недостаточности (от сердечного приступа во время допроса). Похоронен на Новодевичьем кладбище.
Порфирий Петрович Мироносицкий был великим тружеником и подвижником церковной школы, выдающимся педагогом и талантливым ученым. По его мнению, "церковная школа должна была соединить в себе добрые воспитательные начала древне-русской школы со строго научными данными современной педагогики".
Сочинения
Родился 10 января 1867 года в селе Мордовском Качиме Городищенского уезда Пензенской губернии (ныне Сосновоборский район Пензенской области) в семье священника.
В 1881 году окончил Пензенское духовное училище первым учеником, 1887 году - Пензенскую духовную семинарию, в 1891 году - Казанскую духовную академию со степенью кандидата богословия.
С 1891 года работал учителем в начальной школе села Русского Качима, при содействии отца и младшего брата построил на кладбище новую школу, в которой использовал усовершенствованную методику преподавания и воспитания.
29 мая 1894 года защитил ученую степень магистра богословия по теме диссертации: "Афинагор - христианский апологет II века".
С 27 декабря того же года причислен сверхштатным сотрудником к канцелярии обер-прокурора Святейшего Синода.
С 1 января 1896 года - помощник редактора журнала "Народное образование".
Работал в Комиссии по исправлению богослужебных переводов при Синоде, под началом архиепископа Сергия (Страгородского).
С 25 марта 1897 года - сверхштатный сотрудник, а с 14 января 1913 года - постоянный член Училищного Совета при Святейшем Синоде. Являлся преподавателем Свято-Владимирской церковно-учительской женской школы.
В 1914-1915 годах был редактором газеты "Приходской листок" (вместе с М.А Остроумовым).
С 14 мая 1918 по ноябрь 1919 года работал в Театральном отделе Наркомпроса.
2 января 1920 года утверждён преподавателем церковного пения, с 27 июля того же года - профессор гимнологии и церковно-славянского языка в Петроградском Богословском институте. Преподавал церковное пение и церковнославянский язык на богословских курсах второго благочиннического округа.
С 22 апреля 1922 года - преподаватель в классах пения на богословских курсах для взрослых при церкви св. Андрея, архиеп. Критского бывшей экспедиции заготовления государственных бумаг. Участник Александро-Невского братства.
С 1925 года - преподаватель греческого и церковно-славянского языков и церковного пения на Высших Богословских курсах.
С начала 1930-х годов - преподаватель русского языка Ленинградского политехникума путей сообщения.
Арестован 17 февраля 1932 года. Содержался в следственном изоляторе одной из тюрем Ленинграда.
Скончался 1 марта 1932 года от сердечной недостаточности (от сердечного приступа во время допроса). Похоронен на Новодевичьем кладбище.
Порфирий Петрович Мироносицкий был великим тружеником и подвижником церковной школы, выдающимся педагогом и талантливым ученым. По его мнению, "церковная школа должна была соединить в себе добрые воспитательные начала древне-русской школы со строго научными данными современной педагогики".
Сочинения
- "Дневник учителя церковно-приходской школы"
- "Очерки развития грамотности в селе Мордовском Качиме, Городищенского уезда"
- "Афинагор - христианский апологет II века" (магистерская диссертация, 1894)
- "Школьный рождественский праздник" (1898, 3-е изд. - 1907)
- "Записки по теории музыки" (1904)
- "Лепта: Из школьных очерков" (1903; 4-е изд. - 1915)
- "Ноты-буквы" (кн. 1-2, 1905)
- "До-ми-соль. Нотная певческая грамота..." (1906)
- "Нотная азбука для учеников" (2-е изд. - 1911, 3-е изд. - 1916)
- "Словечко: Книжка для обучения грамоте" (кн. 1-2, 1909-1910; 4-е изд. - 1924)
- "В защиту родной письменности"
- "Сборник церковных песнопений: Богословская женская церковно-учительская школа"
- "Церковное пение" (вып. 1 - 5; 1904 - 1909)
- "Воскресения день. Пасха-Христос избавитель в песнопениях пасхальной утрени" (1912)
- "Толковое богослужение" (вып. 1 и 2, Санкт-Петербург, 1912 и 1913)
- "Начальные сведения по музыке" (1912 и 1917)
- "Церковно-славянский словарик" (1912, 4-е изд. - 1917),
- "Записки по гармонии" (1916)
- "О порядке церковных чтений Евангелия" (1916) и др.
- Акафист иконе Пресвятой Богородицы "Знамение-Царскосельская" (1929)